Speaking In Tongues
Лавка Языков

К.С.ФАРАЙ

Пылающая звезда

(1993)

 

Памяти Елены Азизян
 

 
 
Смешивая пальцами серый пластилин:
Микеланджело — ребенок, забытый в комнате в полночь —
Я рождаюсь из своих снов, оставленный в покое на час.
 
 
Вздрогнули рыцари и корабли —
Вот океаны встречают конкистадоров.
Вот плывут факелы, зажигая стены замка.
 
 
Здесь пластилиновые пожары,
Здесь мои восклицания и мои слезы,
Здесь бархатные платки и кольца, надетые один раз.
 
 
Да, мой город, моя мечта,
Страна моих страданий и моей боли,
Никто не видел слез и расплавленных замков, и запаха смерти никто не чувствовал.
 
 
Прости, — я не был первым,
И мои цветы не были первыми.
Первый лист унесло осенним ветром, теперь он дрожит на моих
                                                               руках.
 
 
Вот замки, вот стены — все, что я оставил и не забыл.
Вот детство, печаль и страх
Потерять восход и ненайденные города.
 
 
 
 
Если мое письмо не дойдет,
Если она не найдет путь ко мне,
Если мой путь лежит за сотней и сотней верст от места, где родилась моя любовь,
 
 
Я отойду в сторону и увижу, что она
Играет у детских качелей в сквере
Напротив моего дома.
 
 
Там она собирает рябину
И шампиньоны — под мокрыми листьями у дороги,
Там, напротив фонтана — Мандельштам и цветы, только что срезанные с клумбы для нее.
 
 
Из переулка, выходящего на набережную,
Помнишь, мы смотрели, как Иван Великий поднимал голову,
И слушали колокола?
 
 
И когда пробили часы на Спасской,
И когда мы должны были сказать друг другу: «Прощай, Свет!»
«Прощай!» «Прощай!» «Прощай, мой Свет!» —
 
 
Тогда, взявшись за руки, мы шли по направлению к площади,
И время уходило от нас —
Спешило через мосты к заводским гудкам.
 
 
 
 
Прощай, моя любовь!
Помнишь, как ты поскользнулась и упала на снег,
И мне казалось, что ты уже не встанешь?
 
 
Но ты вставала, и мы двигались дальше,
И музыка продолжала литься
Со всех сторон — она задержала нас на пути.
 
 
И, наверное, я, неокрепшими пальцами
Трогая старый Бекштейн,
Чувствовал, что ты была рядом и направляла мои руки.
 
 
Здесь рождались стихи,
Здесь, в наших глазах — и мы не замечали,
Здесь моя душа встретила твою душу в объятии столь кратком.
 
 
Прости, уходящее лето,
Непережитое лето непрекращающегося стона,
Лето моей любви, ушедшей невозвратно.
 
 
 
 
И теперь я вспоминаю тенью уходящее лето,
Теперь я не стыжусь нашей встречи в тишине.
Никогда не перестану я вспоминать это лето, и оно никогда не перестанет уходить.
 
 
В пепле расплавленные груды — мой пластилиновый замок.
Рыцари с изуродованными лицами —
Опаленные стволы первых бурь.
 
 
На что похоже теперь мое лицо?
С чем сравнить мне мою боль?
Не с дрожью ли осенних листьев я сравниваю ее?..
 
 
Руки, какие работы вам надлежит совершить?
Мозоли каких трудов, нарастая, закроют вас на века?
Или на занозистом паркете вы будете лепить отголоски картин, собранных мной?
 
 
Мысли и пути — секреты моей будущности:
За всеми углами скрываются души, пораженные мной,
Из всех щелей и замочных скважин глядят кошмары, не нашедшие путь в мой дом.
 
 
По половицам медленно уходящее лето
Движется, и стены угрюмого коридора
Поддерживают Её
 
 
Мою любовь, мою надежду
Страшные коридорные стражи
Проводят в последний путь.
 
 
 
 
Играй, Реквием, играй, Моцарт!
Играй, музыка моей души, —
Для тебя я рожден.
 
 
Напрасно черви гнили во мне,
Напрасно тени прокрадывались по коридору
И говорили мне, что они — ты.
 
 
Напрасно молчаливые укоры
Вели на казнь мои чувства и мою любовь.
Им я ничего не должен, их голоса я забыл.
 
 
И теперь, издали, образы огромного мира,
Как будто на руках выносят меня из пожаров —
Из тишины пожаров.
 
 
Прости, умирающая тишина.
Прости, уходящее лето,
Оставляющее лишь воспоминание о себе.
 
 
Но ты горишь, как и прежде горела,
Это только мои мысли изменяют мне,
И мои пути расходятся, чтобы нас разлучить.