Хотите, чего расскажу? Вы знаете, что индейцы никогда не ели моллюсков?
У них не было лингвини! И получилось так, что в прибрежных водах Америки
моллюски спокойно росли миллионы лет. И росли они огромными -- я не о моллюсках
вообще, я о каждом моллюске! Именно. Как можно говорить о каждом вообще?
Можно, если он такой, о каком я говорю. Я хочу сказать, каждому из них
было по паре миллионов лет, а то и больше. Вы только представьте, они вырастали
больше -- о господи, больше всей этой комнаты. И когда они стали такими
огромными, Бог дал им маленькие лапки, чтоб им прогуливаться было полегче.
А как только они заполучили лапки, они стали опасны. Я хочу сказать --
по-настоящему опасны. Я хочу сказать, это не то что они сидели под водой
и тебя поджидали. Я хочу сказать -- они сами за тобой приходили.
Представьте себе: вы на одной из посудин, ну, этих, что приплыли открывать
Америку, Колумба там или еще кого, среди ночи стоите на часах, все остальные
надрались или дрыхнут. Вы выглядываете Америку, и посудина качается вверх-вниз.
И вам это совсем не нравится. Но вы должны стоять и высматривать -- что?
Только он и знает, а он-то не смотрит. Вы слышите, как волны шлепают о
борт корабля. За облаками луна плывет. Вы слышите дробный топоток крошечных
лапок по палубе. ТЫ, СЫНОК? НЕТ. БОГ ТЫ МОЙ. ЭТО ОГРОМЕННЫЙ ИСПОЛИНСКИЙ
МОЛЛЮСК!
Представьте, эти крошечные лапки подбираются к вам по палубе. Моллюск
вдвое больше корабля. Лапками вперед. Вы стоите, трясетесь от страха, хватаете
одну такую штуку. Это кофель-нагель. Такие штуки понатыканы в дырки по
всему кораблю… вы, наверное, не знаете, зачем они; может, вы и догадывались,
но это вы ошибались. Ими утыкивали все дырки по бортам корабля. Везде.
Вы этого знать не можете, если, конечно, вы не тот парень среди ночи.
Ну и вот, вы выдираете одну такую из дырки, бежите, ХРЯСЬ ХРЯСЬ по
этим крошечным лапкам! обратно в океан возвращается покалеченный, но не
побежденный огроменный исполинский моллюск. Готовый к новой схватке, если
обстоятельства сложатся получше.
И знаете, даже прибрежные деревни не могли от них уберечься. Понимаете,
эти огромные моллюски, они проникали на сушу на расстояние 15 миль. Вы
вдумайтесь только. Я хочу сказать, наши первые пионеры и поселенцы строили
маленькие дома вдоль всего побережья -- ну, вы знаете. Немного вглубь,
типа того. И у них не было домов, как у нас сейчас, с ваннами и всем прочим.
Они тогда строили маленькие сортиры во дворе. И вот поздно ночью, может,
ребенку нужно сходить, и он идет, приплясывая, в лунном свете. А на мили
вокруг слышно только… хряп -- ыг… одним ребенком в Америке меньше. Одним
улыбчивым, ухмыляющимся огроменным исполинским моллюском больше.
В общем, американцы стали строить форты. Ну, форты. Вы знаете -- ну,
форты на картинках, и деревянные шипы со всех сторон. Вы, наверное, думаете,
шипы -- от индейцев. Хрен там! Потому что индейцы знали про двери. А вот
моллюски не знали. Даже если бы моллюск и знал про дверь, что с того? Моллюск
в дверь не пролезал. Я хочу сказать, он топал к форту, трогал лапкой шипы,
в слезах отскакивал, у них слезы отовсюду текут. Но американцы не могли
вечно жить в фортах. Нельзя же построить один большой форт вокруг всей
Америки. А на пляж как же ходить?
И они сделали вот что: сформировали группы. Я хочу сказать, люди по
всему побережью формировали такие маленькие отряды. На Севере был Отряд
Ракушек. А дальше на Юг был Сомиков Отряд. У них такие отряды были по всему
побережью, они защищались от этих угрожающих монстров. Ну, огроменных исполинских
моллюсков. Они выходили, если их было, к примеру, пятнадцать, и пели песни
на пятнадцать голосов, и когда один голос пропадал, тут-то они и понимали,
где искать моллюска.
Потому-то американцы по сей день поют только на четыре голоса. А то
оказалось слишком опасно. Ну и вот, этим они и занимались -- пели песни,
которые назывались Запевки для Моллюска, и у них были такие большие гарпуны,
назывались крабуны. И они ходили туда-сюда по побережью, и в конце концов
разработали метод: они брали парня, самого сверхкрутого настоящего американца,
самого бесстрашного пижона, какого могли найти, и он в одиночестве гулял
по побережью, а остальные четырнадцать обоссавшихся пижонов прятались где-то
за песчаными дюнами.
Он должен был петь куплеты. Они пели припев. И моллюски их слышали.
А моллюски музыку терпеть не могут. Так что моллюски вылезали из воды и
на этого парня нападали. И вскоре уже ничего было не разобрать, кроме песка,
повсюду летает песок и ТУДАСЮДАПОПОБЕРЕЖЬЮЭЙЭЙМОЛЛЮСКМОЛЛЮСКЭЙЭЙМОЛЛЮСКЭЙМОЛЛЮСКМОЛЛЮСКЭЙТУДАСЮДАПО-
ПОБЕРЕЖЬЮСЮДАИТУДАКХОЛМАМВВОДУИЗВОДЫЗАДЕРЕВООТРЕЗАТЬЕГОИВОТЧЕЛОВЕК прыгал
за большую дюну, катился вбок, моллюск лез через дюну, грохался в яму,
и тут-то вылезали четырнадцать парней и крабунами выбивали из него дерьмо.
Так все и было. Это был один из способов. Другой -- сталкивать двух
моллюсков друг с другом... [общий хохот] Просто не верится. Мы меня
теряем. Эй. Ну, что поделаешь. Еще ночь к черту пошла.
Эй, тогда-то это было серьезно. Очень серьезно. Я хочу сказать, эти
песни -- сейчас просто баловство, фолк. Но в те времена они были очень
спорными. Радикальные, почти революционные песни. Поскольку времена были
другие, и Америке угрожали моллюски. Вот. Так что сегодня мы споем одну
песню о последнем… Видите ли, получилось так, что там был один человек,
один из этих людей, его имя навечно в памяти, его звали Рувим Моллюско,
он был одним из последних охотников на моллюсков, самым великим из всех.
Он нанес последний удар, последним крабуном прикончил последнего моллюска,
который встретился на этом континенте.
Зная, что через час потеряет работу. Он все равно это сделал, чтобы
мы с вами могли отправиться на пляж в относительной безопасности. Вот.
Сделал Америку безопасной для таких, как мы с вами. Так что споем песню
в память о нем. Он стал китобоем, как большинство этих парней. Ну, и на
это плюнул, когда умер. Видите ли, моллюски гораздо опаснее китов. Моллюски
бегают в воде, по воде или по земле, а иногда они такие огромные, что могут
прыгать, и раскрывать свои вроде раковины и вроде как почти летать, что
твои белки-летяги.
Чистая правда. Ты, к примеру, стоишь и думаешь, что совершенно в безопасности,
и тут вдруг БУМС… Ну да, так все и было… Ну и вот, песня этого парня по
имени Рувим Моллюско, а песня поется сразу после того, как он врезал этому
моллюску, и моллюск где-то поодаль исполнил свой предсмертный, что ли,
танец. С этого начинается песня, а он отправляется ловить китов, ну и дальше
что там было…
Партию этого парня, который там один на побережье, спою я. Ну, то есть,
я пою: «Рувим Моллюско старый», а вы: «Моллюско, да, Моллюско». Это партия
тех четырнадцати обоссавшихся пижонов, прячущихся за дюной -- «Моллюско,
да, Моллюско». Так они обычно и пели. Они должны были выманивать моллюсков
из воды. Ну, дразнить, смеяться над ними. «Моллюско, да, Моллюско». Моллюски
приходили в бешенство и вылезали.
Так все и было. Поехали. Я хочу это спеть, на тот случай, если вам
представится возможность присоединиться к такому вот отряду. Видите ли,
некоторые из этих отрядов до сих пор сохранились. До сих пор защищают Америку
от этих -- ну, моллюсков. Если вам приспичит к ним присоединиться, в смысле
истории вы теперь подкованы. Вы вот теперь знаете, откуда эти парни взялись.
Это вам не движение шестидесятых или еще что, это давно все происходит.
Ну так вот. «Моллюско, да, Моллюско». Это самое сложное, что вам придется
сегодня делать. «Моллюско, да, Моллюско». Давайте снова. Я спою свой голос,
спою ваш голос, так что вы поймете, где ваш голос.
Рувим Моллюско старый
Моллюско, да, Моллюско.
Замечательно. Теперь у вас будет сложная партия. Сосредоточьтесь. Я
буду так:
Рувим Моллюско старый
А вы так:
Моллюско, о да, Моллюско
Обратите внимание на разницу между первым, простым «Моллюско, да, Моллюско»
и более сложным «Моллюско, о да, Моллюско». Фолк петь трудно. Ну, то есть,
приходишь куда-то, лампы на микрофон пялятся, вокруг какой-то хлам, все
вот это. Но вот в чем штука -- это еще не полный бардак, не такой, как
петь сегодня песни двухсотлетней давности. Я хочу сказать -- мчаться там,
по пляжу, а в сердце -- ужас перед моллюском! Я эти песни пел с некоторым
ужасом, так что атмосфера у нас впечатляющая. Можете закрыть глаза. Почти
можно представить, вы вот сейчас на побережье, поете эту песню. С ужасом
в сердце. Но зовете моллюска. «Ты, ссыкливый моллюск!»
Посерьезнее. Фолк -- это серьезно. Мне так Пит Сигер говорил. «Арло,
я тебе хочу только одно сказать… фолк -- это серьезно». Я сказал: «ну да».
Ну, поехали. Давайте, в до-мажоре -- про «да это моллюск». В си-бемоль-мажоре
-- про «сиди тихо, большой какой моллюск». В соль-мажоре -- про «соленые
воды морские». В фа-мажоре -- про «форт далеко, а он меня видит». И опять
в ля-мажоре -- про «о-ля-ля, моллюск пришел». Лучше с этой песней покончить
побыстрее. «Моллюско, да, Моллюско», «Моллюско, о да, Моллюско» -- все
время вот так. История Рувима Моллюско и его странной дочери в ля-мажоре.