Speaking In Tongues
Лавка Языков
Виктор Шнейдер
Стихи разных лет
* * *
Я увидел тебя вдали
С той звезды, где я находился,
Долетел до твоей Земли
И на этой Земле родился.
Я являлся тебе стократ
То Сократом, то Аполлоном,
Но волнует тебя Сократ
Не сильней Ростральной колонны.
Я пробрался в твой нежный сон,
Чтоб остаться хоть там навечно,
Но, реальности в унисон,
Стал и там только первым встречным.
Да чего бы я и хотел?
Ведь, пока со звезды, уставший,
Я на Землю твою летел,
Ты росла тут. Ты стала старшей.
Ведь, пока среди прочих душ
Я искал тебя по планете,
У тебя появился муж,
У тебя появились дети.
Для другого пускай странна
Даже речь о такой помехе:
Как известно, муж не стена,
А и в стенах ведь есть прорехи.
Да, другому, чай, попрощей.
Своего бы другой добился.
Я ж неопытный, я вообще
На Земле в первый раз родился.
14.09.1995
* * *
Не одуреть бы, вертя твой локон.
Будем и впредь мы глядеть из окон.
Ведьмы летят на Брокен –
Точно на Грушу слетают барды:
Продали душу – и к Леонарду.
Трушу, играю в нарды.
Змей-искуситель не вгонит в краску.
Ангел-хранитель расскажет сказку.
Зритель отбросит маску
Зрителя, лани; гоним судьбою,
Может, и станет самим собою,
Канет, как мы с тобою,
Ибо – невежа или пророк он –
Век не безбрежен, отмечен роком.
Мне же, чем этот кокон,
Важней твой локон.
13.12.1996
Воспоминания в Петергофе
Льва дерет герой библейский,
У того из пасти пена.
А у нас подход плебейский:
Мы гуляем постепенно
Вдоль каскада по аллее
И гадаем полусонно:
«Лев, должно быть, околеет.
И не жалко льва Самсону?»
Пусть водой его облило –
Да в воде немного риска.
Дома ждет его Далила,
Палестинка-террористка.
Впрочем, род ее неважен:
Встреча их – не на войне же!
Ну, а рот ее так влажен,
Поцелуй ее так нежен…
1996
* * *
Длинные стрелы ног,
Гибкие дуги рук.
Женщина – это бог.
Женщина – это друг.
Но наступает срок,
Жизнь превращает в мрак
Женщина – злобный бог,
Женщина – злобный враг.
Нет, не способен друг
Столько доставить благ,
Столько жестоких мук
Не причиняет враг,
Сколько принес добра,
Сколько забрал и сжег
Из твоего ребра
Вырезанный божок.
3.12.1997
Искушение Моисея
Нет, Моисей, они не твой народ.
Ты намечтал его в дворцовом рае,
В пресыщенной тоске. А этот сброд
Мечтает не о воле – о сарае.
Нет, Моисей, никто не будет рад,
Когда ты им подашь законов скрипты.
Понять тебя способен только брат:
Не Аарон, а фараон Египта.
Нет, Моисей, им надобен Телец,
А не твои благие разговоры.
Они сольют из собственных колец
Его, как только ты уйдешь на гору.
Нет, Моисей, не надо дуть на Нил,
Обжегшись на углях, как говорится.
Кого ты наказал тем, что сменил
На посох пастуха свой жезл принца?
Нет, Моисей, в душе твоей вражды
К Египту – костяку твоей натуры.
Ты презираешь этих, что чужды
Изысканной египетской культуры.
Нет, Моисей, тебе от правоты
Сих слов не убежать. Я не в обиде,
Что на мои любые речи ты
В ответ твердишь, не слушая: «Изыди!»
12.02.1998
* * *
Приговоренный шел вверх с крестом
И не хотел быть ничьим Христом.
А хотел он вернуться в детство,
На крыше дедова дома греться.
Дед Йоахим уходит рано,
Дома только бабушка Анна –
Оба старые. В прошлом лете,
Навещая дочь в Назарете,
Дед таскал его на руках,
А теперь вот – увы и ах.
Но, хотя у них сил и нету,
Взяли внука к себе на лето,
Чтобы матери не мешал,
Ждущей нового малыша.
Лето кончилось, и прикатит
Со дня на день за сыном батя,
От которого пахнет стружкой,
Хлебом, хлевом и винной кружкой –
Он и счас еще представляет
Этот запах как запах рая.
Вот он снова идет к Отцу,
Слезы катятся по лицу,
Или, может быть, просто пот,
Или, может, и те, и тот.
Он идет под своим крестом,
Быть не хочет ничьим Христом,
Он хотел бы вернуться в детство,
Но от креста никуда не деться.
25.12.1996
* * *
Мир на глазах седеет –
Даже не по часам.
Миром владеет идея,
Древняя, как он сам,
О том, что это никчёмное,
Неприменимое в дело,
Ради забавы чёрное
Делающее белым,
То, что, оставив лишь лужи нам,
Сгинет к утру опять, –
Это нам незаслуженно
Данная благодать.
Первый снег 1996
Легенда о Шлимане
Как говорят, фальсификатор Шлиман,
так до скончанья дней и не узнавший,
что все его поддельные находки,
им выданные за останки Трои,
и в самом деле были таковыми,
частенько говорил своей жене:
«Моя любовь, моя опора, счастье», –
и сам краснел от этой лжи и лести,
ни разу сам того не заподозрив,
что говорил ей истинную правду
и что была жена ему опора,
единственное счастье и любовь.
15.04.1997
Лик Горгоны
Змеятся локоны по плечам.
Взгляд выжигает в душе печать.
Горе тем, кто тебя повстречал:
Лучше б им тебя не встречать.
Горе тем, кто, как мрамор, бел,
Тебя увидев, окаменел.
Ткань судьбы их по швам трещит.
Кем ты позже ни окажись,
Они поднимают твой лик на щит
И будут его воспевать всю жизнь.
Муза-Медуза – холодная кровь,
Плевать ты хотела на их любовь.
Им бессмертие будет дано
В камне мемориальных досок,
Когда первый с булыгой пойдет на дно,
Второй пробуравит свинцом висок.
В горе, безумии, нищете…
Но Ты – останешься на щите.
авг. 1998
Русалка
У кого на сердце свалка,
У кого наоборот,
А в моей душе русалка
Поселилась и живёт.
То ли оказала милость,
То ли выместила злость,
То ли просто так случилось –
Поселилась, где пришлось,
И относится ко мне, как
К окружающей среде:
Взбаламутила, что реку,
Завертев хвостом в воде.
Ухватив меня за шею,
Тянет, чувствую, ко дну.
Утону в своей душе я,
Видя там её одну.
2.03.1999
* * *
Присудило мне гаданье
Без допроса, без суда
Cмерть, которая настанет
Завтра или никогда.
Я в бессмертие не верю,
Завтра ж – вроде, нет причин:
Не грозят мне злые звери
Или добрые врачи.
Засмеялся: вот так дело!
Все гаданья – ерунда...
И всю ночь в ушах гудело:
Завтра или никогда.
25.09.1995